> Но тут Орвелл, который до конца жизни считал себя левым, почувствовал некоторое смущение. Потому что самый восторг от его сказки испытывала самая правая и мутная сволочь, которую писатель не любил ровно так же, как и сталинскую версию коммунизма

Потому что в его книжке "контрреволюционное перерождение" Скотного Двора как абсолютно закономерное и неизбежное ввиду умственной неполноценности большей части животных фермы, и никакой социалистической альтернативы ему не прослеживается. Классики марксизма и анархизма считали, что переход к коммунизму возможен при условии устранения противоречия между физическим и умственным трудом, которого можно достичь через всестороннее образование. Бакунин писал, что без всестороннего образования мы получим власть "нового класса" ученых, которая будет худшей формой деспотизма. Об этом же речь идет в книге Махайского "Умственный рабочий", где все социалисты до единого обвиняются в том, что они хотят установить власть "образованного сословия". "Переход средств производства в руки общества, без нарушения всех остальных прав собственности, есть социалистический идеал "умственных рабочих", образованного общества" - писал Махайский. По мнению Махайского, рабочие должны экспроприировать не только буржуев, но и образованное сословие, "на место современной семейной собственности они завоюют возможность для каждого существа рождаться равным с другими владельцами богатств земли и цивилизации, приобретать своим рождением право... на равное воспитание и образование". Оруэлл в своем "Скотном дворе" представляет всестороннее и равное для всех образование неосуществимой утопией, а следовательно, бакунинско-махайская диктатура "нового эксплуататорского класса умственных рабочих" является неизбежной. Оруэлл думал в художественной форме изобразить теорию "бюрократического коллективизма" Рицци-Бернхэма-Шахтмана, а в итоге изобразил "железный закон олигархии" Михельса-Моски-Парето.