отец братьев Стругацких и 1937-й год
Mar. 22nd, 2009 10:51 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
kommariДобрые люди достали мне книжку Анта Скаландиса (Антон Молчанов) "Братья Стругацкие", которая заслуживает отдельного разговора, но не о ней сейчас.
В начале книги рассказывается довольно подробно об отце АБС - Натане Залмановиче Стругацком, и в этом рассказе у автора чувствуются некие пробелы.
Сам по себе Скаландис средний НФ-писатель, в послеперестроечную эпоху он написал несколько откровенно халтурных книг из серии "спляшу за еду", как литературовед он тоже оставляет желать. Так что возможно пробелы, про которые я и вознамерился сей пост написать, вызваны просто его низкой квалификацией как биографа (своих героев, великих АБС он любит, но эта любовь уже становится несколько общим местом - когда количество сиропа начинает зашкаливать, хочешь уже чего-то соленого, такой же механизм, кстати, сработал в 1970 году, когда агитпроп явно переборщил со 100-летием В.И.Ленина (а может и вредительски, ху знает)).
Итак, чтобы было понятно, о чем речь. Натан Стругацкий был коммунистом, большевиком, не из руководителей, а одним из рядовых солдатов партии:
Война была долгой, очень долгой. В 1918-м воевал без потерь на внутренних фронтах, образовательном и продовольственном; в 1919-м под Мелитополем не убили и даже не ранили махновцы; в 1920-м не зацепили лихие казаки генерала Улагая под Никополем, а в 1921-м был страшный прорыв белого десанта генерала Сычёва под Моздоком, но и тут повезло, а потом, как назвали бы это сегодня, участвовал товарищ Натан в зачистках в Нахичевани, Грузии, Аджарии... В Батуме было лучше всего, там - главным редактором главной республиканской газеты, - он уже привыкал к мирной жизни.
Достаточно типичная биография русского местечкового еврея, ушедшего в Революцию.
в Питер помогли вернуться его тогда ещё живые друзья революционных лет. Как видному уже газетчику поручили Залманычу ответственный участок работы - ленинградский Главлит, цензуру. И почти шесть лет Стругацкие жили полноценной мирной жизнью. Нота (Натан - А.К.) изрядно отбарабанил на серьёзной партийной службе: завотделом печати в райкоме, потом даже в обкоме.
То есть претензий к Н.З. как к коммунисту не было - все-таки был поставлен на идеологию.
в ночь 15 апреля 1933 года партия вновь призвала Натана Стругацкого - выдернули на совещание в Смольный и среди прочих коммунистов-"десятитысячников", брошенных в тот год на сельское хозяйство, направили боевого комиссара спасать гибнущий хлеб в далёкую Сибирь, в Прокопьевский зерносовхоз "Гигант" (ныне это Кемеровская область).
Это вполне нормальная практика того времени. Будущий убийца Кирова Николаев был из партии как раз исключен за то, что отказался ехать вот так же по партийной разнарядке.
Правда, тут в тексте Скаландиса некое противоречие:
Его перебрасывали сместа на место, из города в город, и в итоге поставили всерьёз и надолго начальником краевого управления искусств в Сталинграде.
Так хлеб его послали спасать - или просто работать по подъему культуры в нестоличных районах страны?
Но вот и первая странность.
Обвинили в раболепном преклонении перед устаревшей классикой, в неуважении к современному советскому искусству. Для начала исключили из партии "за притупление политической бдительности"...
Подробностей автор книги не привел почему-то. Не говорит он и том, последовало ли за исключением из партии увольнение с работы. Но можно понять, что нет.
Но вот мы подходим к роковому 1937-му году. Тут я дам большую цитату из книги Скаландиса:
Однажды вечером в октябре 1937-го Натан возвращался домой сработы. Вышел на проспект, и резкий порыв ветра с высокого волжского берега словно попытался остановить его. Там, за высокими новыми красавцами-домами было тихо и как бы ещё по-летнему тепло, а здесь, на открытом месте у подножия кургана, он вдруг почувствовал себя крайне незащищённым, будто боялся попасть под перекрёстный огонь. На удивление холодный осенний ветер равнодушно мёл по асфальту жёлтую листву. Стало вдруг очень тревожно. А уже у ворот дома дворник возьми да и предупреди его: "Приходили за тобой, Залманыч". "Кто?" - не понял Стругацкий. "Кто, кто? - передразнил дворник, - конь в пальто. Они ведь снова придут. Не надо бы тебе домой заходить. Вообще не надо. Много у тебя там ценностей осталось?" "Да какие там ценности!" - махнул рукою Стругацкий. "Тогда сразу дуй на вокзал, не задерживайся. Есть куда уехать-то?" "Но ведь я же ни в чём не виноват", - начал было он. Дворник прищурил один глаз: "А это имеет какое-то значение?" После такой фразы мудрого пролетария главный специалист края по культуре размышлял ровно четырнадцать секунд, перебирая в памяти все предыдущие места своей работы. Совет дворника был абсолютно безумным, именно поэтому ему стоило следовать неукоснительно. Натану повезло с прямым поездом до Ленинграда, который уходил буквально через полчаса...
Тупая машина репрессий не покатила следом за ним.
"Репрессии часто имели облавный характер, - говорил поэтому поводу АН в одном из интервью, - брали списками, по целым предприятиям, сферам деятельности, райкомам; и если кто-то успевал уйти из данной сферы, в соответствующем списке на расстреляние его вычёркивали и вносили кого-то другого. В облаве часто важны были не фамилии, а количество. Известная нам всем старуха работала тогда не косой, а косилкой..."
А в Ленинграде его ждала нормальная, можно сказать счастливая, уже по-настоящему мирная жизнь.
С 17 октября 1937 года Натан работал в Государственной публичной библиотеке имени М.Е. Салтыкова-Щедрина, сначала просто библиотекарем, а с марта 1938-го - начальником отдела эстампов. Тихая, приятная работа: изучал фонды, составлял каталоги, писал статьи и книги, организовывал выставки. Например, одну весьма крупную в 1938 году: "20 лет РККА и Военно-Морского Флота в политическом плакате и массовой картине", для которой написал путеводитель со вступительной статьёй. А вот наиболее известные его искусствоведческие работы: "М.И. Глинка в рисунках И.Е. Репина" (1938); "Указатель портретов М.Е. Салтыкова-Щедрина и иллюстраций к его произведениям" (1939); "Советский плакат эпохи гражданской войны", выпуск 1 "Фронтовой плакат" (1941). И, конечно, книга "Александр Самохвалов" (Л.-М.: Искусство, 1933).
Итак, убираем риторику: "тупую машину репрессий", "списки на расстреляние", пересказ Аркадием Натановичем в интервью перестроечного времени свежей статьи "Огонька". И обращаемся к фактам.
Ничего странного в том, чтобы уехать из под удара нет - в моей семье был практически аналогичный случай. Семья деда по отцовской линии жила в ссылке в Средней Азии и один их хороший знакомый из НКВД предупредил, что за ними придут. Семья сорвалась с места, уехала в какой-то богом забытый городок - и там счастливо пересидела страшное ежовское время.
Но Натан уезжает совсем наоборот - во вторую столицу, где контроль за приезжающими, прописка, анкеты, вообще око гэбэ на порядок бдительнее, чем просто в стране. Странно, что НЗ при поступлении на работу благополучно проходит через отдел кадров - практически филиал гэбухи, как мы знаем. Опять же, в Ленинграде он не просто сидит тише травы - а вот даже важную в идеолологическом смысле выставку организует - в 1938 году, то есть когда еще либерал (очень-очень относительный) Лаврентий Палыч не пришел на место Ежова. Да один звоночек из Сталинграда в Ленинград: "опасный троцкист-террорист Стругацкий Н.З. самвольно покинул работу и скрылся, проверьте по адресу проживания семьи". При этом - человек был исключен из партии. О чем обязательно указывается в любой анкете. То есть по тогдашним временам - целый букет.
И не читали бы мы про Мир Полдня.
Что-то тут явно не так. Я не знаю - и вряд ли когда узнаю, что тут не так, но, если вспомнить классическое определение интуиции как способность головы чуять жопой, то я чую этим самым местом во всей этой истории нестыковки.
Если же вообще: вообще же я очень часто встречаю в мемуарной литературе такую фразу: "Тогда я не знал, что происходит, и только после 20 съезда (вариант: в перестройку) я узнал..." У Лема в книжке было аналогичное: "Только потом я из книг узнал, что происходило во Львове после захвата Сталиным Восточной Польши". То есть жил тогда автор - и ничего не знал. Потом прочел книжку через 50 лет - и узнал правду. Как-то нелогично. Я вот своими глазами видел, что происходило после 1991-го - кого-то убили, кого-то покалечили, у кого-то брат сгорел от героина, кто-то в Чечне повредился рассудком. Книги читать не нужно.
Именно поэтому заинтересовался этим отрывком из книги (кстати, к чтению рекомендуемой всем, кому дороги книги АБС и они сами). Потому что не люблю, когда дурят.
В начале книги рассказывается довольно подробно об отце АБС - Натане Залмановиче Стругацком, и в этом рассказе у автора чувствуются некие пробелы.
Сам по себе Скаландис средний НФ-писатель, в послеперестроечную эпоху он написал несколько откровенно халтурных книг из серии "спляшу за еду", как литературовед он тоже оставляет желать. Так что возможно пробелы, про которые я и вознамерился сей пост написать, вызваны просто его низкой квалификацией как биографа (своих героев, великих АБС он любит, но эта любовь уже становится несколько общим местом - когда количество сиропа начинает зашкаливать, хочешь уже чего-то соленого, такой же механизм, кстати, сработал в 1970 году, когда агитпроп явно переборщил со 100-летием В.И.Ленина (а может и вредительски, ху знает)).
Итак, чтобы было понятно, о чем речь. Натан Стругацкий был коммунистом, большевиком, не из руководителей, а одним из рядовых солдатов партии:
Война была долгой, очень долгой. В 1918-м воевал без потерь на внутренних фронтах, образовательном и продовольственном; в 1919-м под Мелитополем не убили и даже не ранили махновцы; в 1920-м не зацепили лихие казаки генерала Улагая под Никополем, а в 1921-м был страшный прорыв белого десанта генерала Сычёва под Моздоком, но и тут повезло, а потом, как назвали бы это сегодня, участвовал товарищ Натан в зачистках в Нахичевани, Грузии, Аджарии... В Батуме было лучше всего, там - главным редактором главной республиканской газеты, - он уже привыкал к мирной жизни.
Достаточно типичная биография русского местечкового еврея, ушедшего в Революцию.
в Питер помогли вернуться его тогда ещё живые друзья революционных лет. Как видному уже газетчику поручили Залманычу ответственный участок работы - ленинградский Главлит, цензуру. И почти шесть лет Стругацкие жили полноценной мирной жизнью. Нота (Натан - А.К.) изрядно отбарабанил на серьёзной партийной службе: завотделом печати в райкоме, потом даже в обкоме.
То есть претензий к Н.З. как к коммунисту не было - все-таки был поставлен на идеологию.
в ночь 15 апреля 1933 года партия вновь призвала Натана Стругацкого - выдернули на совещание в Смольный и среди прочих коммунистов-"десятитысячников", брошенных в тот год на сельское хозяйство, направили боевого комиссара спасать гибнущий хлеб в далёкую Сибирь, в Прокопьевский зерносовхоз "Гигант" (ныне это Кемеровская область).
Это вполне нормальная практика того времени. Будущий убийца Кирова Николаев был из партии как раз исключен за то, что отказался ехать вот так же по партийной разнарядке.
Правда, тут в тексте Скаландиса некое противоречие:
Его перебрасывали сместа на место, из города в город, и в итоге поставили всерьёз и надолго начальником краевого управления искусств в Сталинграде.
Так хлеб его послали спасать - или просто работать по подъему культуры в нестоличных районах страны?
Но вот и первая странность.
Обвинили в раболепном преклонении перед устаревшей классикой, в неуважении к современному советскому искусству. Для начала исключили из партии "за притупление политической бдительности"...
Подробностей автор книги не привел почему-то. Не говорит он и том, последовало ли за исключением из партии увольнение с работы. Но можно понять, что нет.
Но вот мы подходим к роковому 1937-му году. Тут я дам большую цитату из книги Скаландиса:
Однажды вечером в октябре 1937-го Натан возвращался домой сработы. Вышел на проспект, и резкий порыв ветра с высокого волжского берега словно попытался остановить его. Там, за высокими новыми красавцами-домами было тихо и как бы ещё по-летнему тепло, а здесь, на открытом месте у подножия кургана, он вдруг почувствовал себя крайне незащищённым, будто боялся попасть под перекрёстный огонь. На удивление холодный осенний ветер равнодушно мёл по асфальту жёлтую листву. Стало вдруг очень тревожно. А уже у ворот дома дворник возьми да и предупреди его: "Приходили за тобой, Залманыч". "Кто?" - не понял Стругацкий. "Кто, кто? - передразнил дворник, - конь в пальто. Они ведь снова придут. Не надо бы тебе домой заходить. Вообще не надо. Много у тебя там ценностей осталось?" "Да какие там ценности!" - махнул рукою Стругацкий. "Тогда сразу дуй на вокзал, не задерживайся. Есть куда уехать-то?" "Но ведь я же ни в чём не виноват", - начал было он. Дворник прищурил один глаз: "А это имеет какое-то значение?" После такой фразы мудрого пролетария главный специалист края по культуре размышлял ровно четырнадцать секунд, перебирая в памяти все предыдущие места своей работы. Совет дворника был абсолютно безумным, именно поэтому ему стоило следовать неукоснительно. Натану повезло с прямым поездом до Ленинграда, который уходил буквально через полчаса...
Тупая машина репрессий не покатила следом за ним.
"Репрессии часто имели облавный характер, - говорил поэтому поводу АН в одном из интервью, - брали списками, по целым предприятиям, сферам деятельности, райкомам; и если кто-то успевал уйти из данной сферы, в соответствующем списке на расстреляние его вычёркивали и вносили кого-то другого. В облаве часто важны были не фамилии, а количество. Известная нам всем старуха работала тогда не косой, а косилкой..."
А в Ленинграде его ждала нормальная, можно сказать счастливая, уже по-настоящему мирная жизнь.
С 17 октября 1937 года Натан работал в Государственной публичной библиотеке имени М.Е. Салтыкова-Щедрина, сначала просто библиотекарем, а с марта 1938-го - начальником отдела эстампов. Тихая, приятная работа: изучал фонды, составлял каталоги, писал статьи и книги, организовывал выставки. Например, одну весьма крупную в 1938 году: "20 лет РККА и Военно-Морского Флота в политическом плакате и массовой картине", для которой написал путеводитель со вступительной статьёй. А вот наиболее известные его искусствоведческие работы: "М.И. Глинка в рисунках И.Е. Репина" (1938); "Указатель портретов М.Е. Салтыкова-Щедрина и иллюстраций к его произведениям" (1939); "Советский плакат эпохи гражданской войны", выпуск 1 "Фронтовой плакат" (1941). И, конечно, книга "Александр Самохвалов" (Л.-М.: Искусство, 1933).
Итак, убираем риторику: "тупую машину репрессий", "списки на расстреляние", пересказ Аркадием Натановичем в интервью перестроечного времени свежей статьи "Огонька". И обращаемся к фактам.
Ничего странного в том, чтобы уехать из под удара нет - в моей семье был практически аналогичный случай. Семья деда по отцовской линии жила в ссылке в Средней Азии и один их хороший знакомый из НКВД предупредил, что за ними придут. Семья сорвалась с места, уехала в какой-то богом забытый городок - и там счастливо пересидела страшное ежовское время.
Но Натан уезжает совсем наоборот - во вторую столицу, где контроль за приезжающими, прописка, анкеты, вообще око гэбэ на порядок бдительнее, чем просто в стране. Странно, что НЗ при поступлении на работу благополучно проходит через отдел кадров - практически филиал гэбухи, как мы знаем. Опять же, в Ленинграде он не просто сидит тише травы - а вот даже важную в идеолологическом смысле выставку организует - в 1938 году, то есть когда еще либерал (очень-очень относительный) Лаврентий Палыч не пришел на место Ежова. Да один звоночек из Сталинграда в Ленинград: "опасный троцкист-террорист Стругацкий Н.З. самвольно покинул работу и скрылся, проверьте по адресу проживания семьи". При этом - человек был исключен из партии. О чем обязательно указывается в любой анкете. То есть по тогдашним временам - целый букет.
И не читали бы мы про Мир Полдня.
Что-то тут явно не так. Я не знаю - и вряд ли когда узнаю, что тут не так, но, если вспомнить классическое определение интуиции как способность головы чуять жопой, то я чую этим самым местом во всей этой истории нестыковки.
Если же вообще: вообще же я очень часто встречаю в мемуарной литературе такую фразу: "Тогда я не знал, что происходит, и только после 20 съезда (вариант: в перестройку) я узнал..." У Лема в книжке было аналогичное: "Только потом я из книг узнал, что происходило во Львове после захвата Сталиным Восточной Польши". То есть жил тогда автор - и ничего не знал. Потом прочел книжку через 50 лет - и узнал правду. Как-то нелогично. Я вот своими глазами видел, что происходило после 1991-го - кого-то убили, кого-то покалечили, у кого-то брат сгорел от героина, кто-то в Чечне повредился рассудком. Книги читать не нужно.
Именно поэтому заинтересовался этим отрывком из книги (кстати, к чтению рекомендуемой всем, кому дороги книги АБС и они сами). Потому что не люблю, когда дурят.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2009-03-23 11:29 am (UTC)Во-вторых, Россия - часть Европы, а не Азии, как ни крути (есть даже мнение, что она "более Европа, чем Европа" - по мнению А. Тарасова, Россия является последним оплотом европейской культуры). Поэтому и сравнивают её со странами европейской культуры, а не с исламскими или африканскими странами.
В-третьих (что, возможно, самое главное) - если власть демонстрирует нетерпимость к выражению альтернативных точек зрения, то отношение к ней будет соответствующим.
no subject
Date: 2009-03-23 11:38 am (UTC)***
Где Вы видите апологетику?
Я признаю важность этого подхода - как и других - национального, культурного, религиозного - за что есть клеваем тру-марксистами.
Во-вторых, Россия - часть Европы, а не Азии
***
Вот это как раз спор на 200 лет, Хомяков с Герценом на том свете до сих пор рубятся, я даже говорить не буду.
если власть демонстрирует нетерпимость к выражению альтернативных точек зрения, то отношение к ней будет соответствующим.
***
Смотря у кого. И где. И когда.
Например, в 1941 людей, которые выразили бы альтернативную точку зрения: "Нужно сдаться!" - и устроили демонстрацию на Красной площаде - власть бы порубала в капусту. И правильно бы сделал. И я бы ей помог.
В 1940 то же самое сделал бы г-н Черчилль со сторонниками прекращения "битвы за Англию". Ну, разве что без порубания всех в капусту обошлось бы.
В 1968 шла холодная война. Друг на друга смотрели через прицелы ядерных ракет.
Возможно, жесткость, проявленная тогда, позволила продлить мир в Европе на 20 дет (считая до начала распада СФРЮ и СССР).
no subject
Date: 2009-03-23 12:02 pm (UTC)В 1940 то же самое сделал бы г-н Черчилль со сторонниками прекращения "битвы за Англию". Ну, разве что без порубания всех в капусту обошлось бы.
В 1968 году всё-таки настоящей войны не было. Но см. ниже.
>В 1968 шла холодная война. Друг на друга смотрели через прицелы ядерных ракет.
И в такой ситуации власть ещё и восстанавливает против себя интеллигенцию. Весьма неразумно, Вы не находите?
>Возможно, жесткость, проявленная тогда, позволила продлить мир в Европе на 20 дет (считая до начала распада СФРЮ и СССР).
А возможно, если бы власть проявила гибкость и по крайней мере спокойно отнеслась к демонстрациям протеста, мир в Европе был бы продлён не на 20, а на 200 лет.