как жить после разгрома

[kommari]

Фадеев не был сильным писателем. В его жизни были компромиссы, которых он и сам не смог выдержать, поэтому и застрелился. Можно  ли было их избежать - не нам судить в нашей совсем другой жизне. "Молодая гвардия" все равно останется памятником краснодонских комсомольцам, погибщих за свою Советскую Родину.
Но мне больше всего нравится концовка, именно концовка, "Разгрома". Когда разгромленный отряд под командованием комиссара Левинсона (привет, антисемитчеги!) выходит из леса. Выделение в конце - мое.

 

     Восемнадцать человек остановились, как один. Стало очень тихо.

     -- Где Бакланов? -- спросил Левинсон.

     Восемнадцать человек смотрели на него молча и растерянно.

     -- Убили Бакланова... -- сказал наконец Гончаренко  и  строго посмотрел на свою большую, с узловатыми пальцами руку, державшую повод.

     Варя, ссутулившаяся рядом с ним, вдруг упала на  шею  лошади  и громко, истерически  заплакала, --  ее длинные растрепавшиеся косы свесились чуть не до  земли и вздрагивали. Лошадь  устало  повела  ушами и  подобрала отвисшую губу. Чиж, покосившись на Варю, тоже всхлипнул и отвернулся.

     Глаза Левинсона несколько  секунд еще стояли над  людьми. Потом он весь как-то опустился  и съежился, и все вдруг заметили,  что  он  очень  слаб  и постарел.  Но  он  уже не  стыдился  и не скрывал своей  слабости;  он сидел потупившись, медленно мигая длинными мокрыми ресницами, и слезы  катились по его бороде... Люди стали смотреть в сторону, чтобы самим не расстроиться.

     Левинсон повернул лошадь и тихо поехал вперед. Отряд тронулся следом.

     -- Не плачь, уж  чего уж... -- виновато сказал Гончаренко, подняв  Варю за плечо.

     Всякий  раз,   как  Левинсону  удавалось  забыться,  он  начинал  снова растерянно  оглядываться  и,  вспомнив, что  Бакланова  нет,  снова  начинал плакать.

     Так выехали они из леса -- все девятнадцать.

     Лес распахнулся  перед ними  совсем  неожиданно  -- простором  высокого голубого неба и ярко-рыжего поля, облитого солнцем и скошенного, стлавшегося на две стороны, куда хватал глаз. На той стороне, у вербняка, сквозь который синела полноводная  речица, --  красуясь золотистыми шапками жирных стогов и скирд,  виднелся ток. Там шла своя  --  веселая,  звучная и  хлопотливая  -- жизнь. Как маленькие пестрые букашки, копошились люди, летали снопы, сухо  и четко стучала машина, из куржавого облака блесткой половы  и пыли вырывались возбужденные  голоса,  сыпался мелкий  бисер  тонкого  девичьего хохота.  За рекой, подпирая небо, врастая отрогами  в желтокудрые забоки, синели хребты, и  через  их  острые гребни лилась  в  долину  прозрачная пена  бело-розовых облаков, соленых от моря, пузырчатых и кипучих, как парное молоко.

     Левинсон обвел молчаливым, влажным  еще взглядом это  просторное небо и землю, сулившую хлеб  и отдых, этих далеких людей на току, которых он должен будет  сделать  вскоре  такими же  своими, близкими людьми,  какими  были те восемнадцать, что молча ехали следом, -- и перестал плакать; нужно было жить и исполнять свои обязанности.

"Разгром", 1925-1926 (с) А.А.Фадеев

Comments

[babs71.livejournal.com]

"Разгром" я люблю. Хотя то, что про него говорили в школе - х...ня. Мечик, все-таки не "размагниченный интеллигент" (что бы там Фадеев про него не говорил), а фигура трагическая - мальчишка, который попал в бесчеловечные обстоятельства и сломался.

Литературоведческое

[gur64.livejournal.com]

Как известно, Мечик - фамилия папы Довлатова.
Более того, в произведениях вышеозначенного поминаются родственники по отцу на Дальнем Востоке.
Можно выводы делать:)

[pogorily.livejournal.com]

Не волгодонских, а краснодонских.
Г. Краснодон Ворошиловградской обл. (Луганской, пеереименовывалась туда-сюда неоднократно)

[kommari.livejournal.com]

пятница, усталость, сто грамм коньяка "Стрый Кенигсберг"...
спасибо!

[ex-ex-balki.livejournal.com]

вот они и исполнили *мрачно*

[kommari.livejournal.com]

как смогли

[intatin.livejournal.com]

Да... И обязанности были трудные, и врагов немало ещё оставалось.

Но кто бы больше смог, чем они?

[kommari.livejournal.com]

я бы даже добавил: кризисным менеджером

[wsf1917.livejournal.com]

А мне кажется, Фадеев великий писатель загубленный административной должностью в СП. Это общая беда того времени - потомственные рабочие-революционеры, становились чиновниками и переставали быть революционерами и рабочими вожаками, принимали на себя ту социальную роль, которую они как революционеры и марксисты хотели бы отменить и упразднить вместе с гос-вом. И когда будет следующая революция мне думается важно очень важно не попасться в ту же ловушку второй раз, не воспроизводить социальные роли старой системы, и тем более не "сажать" их исполнять лидеров революции. Пусть остаются фабзавкомами, учёными, писателями, устанавливают рабочий контроль. Только тогда рабочие советы (и вообще советы на предприятиях) будут главным элементом системы, а выборная власть территориального характера - от районной до национальной - наёмными управленцами, которых контролируют снизу. Как собственно и хотелось изначально в идее "государства-коммуны"